АСТ Джонатан Франзен "Перекрестки"

Для оформления заказа, войдите под своей учетной записью.

О товаре

К пастору приходят исповедаться, облегчить душу, рассказать горе, попросить совета. Кажется, что пастор должен знать ответы на все вопросы, которые мучают человека непосвященного. Расс Хильдебрандт, приходской священник, хотел бы в это верить, но в его жизни и душе – хаос и смятение. Расс кажется себе бледной тенью своей прошлой жизни, его брак трещит по швам, он безнадежно влюблен в свою прихожанку, а его четыре ребенка внезапно вырастают и оказываются втянуты в круговорот жизни, полный соблазнов и опасностей. Перед героями встают знакомые нам всем проблемы, и порой эти проблемы неразрешимы. Любовь к Богу, греховность чувства, ответственность перед собой и перед людьми, пугающая автономность детей, стыдная слабость родителей. Жизнь – это череда распутий – перекрестков, – и каждый в этом романе выбирает сам, где искать спасения или хотя бы утешения. “Перекрестки” – это роман, где на примере одной семьи Джонатан Франзен показывает все смятение, эмоциональный подъем и этический кризис начала 70-х годов Америки. Расс Хильдебрандт отец семейства и приходской священник, и без того жалеющий о прошлом, сталкивается сразу с несколькими испытаниями: запретная любовь, потеря авторитета, резкая и жестокая отчуждение детей. В этом романе множество деталей, которые передают нам дух эпохи и характер сомнений, охвативших общество того времени. Но прежде всего речь здесь пойдет о шести людях, членах одной семьи, которые слишком близки и вместе с тем самобытны, чтобы не причинять друг другу боли в неизбежных столкновениях. Это боль детей от слабости родителей, боль родителей от ответственности за неподвластное в детях. Джонатан Франзен рассказывает историю о человеческих связях и человеческом одиночестве, о том, как близкие люди способны мучить друг друга не только ограничениями, но и невмешательством. Это история о череде распутий, на которых встает каждый в тот или иной момент своей жизни. Сколько бы горечи ни было в человеческой свободе, она всегда оставляет место надежде: “Жизнь – бардак, и это чудесно”.